Во второй части разговора с корреспондентом агентства "Р-Спорт" Андреем Симоненко знаменитый тренер по фигурному катанию Тамара Москвина рассказывает, для чего читает интернет-форумы и насколько смело идет на эксперименты в работе.
– Тамара Николаевна, считается, что даже самый опытный специалист никогда не останавливается в процессе самосовершенствования…
– Конечно! Мне один мой бывший ученик, который, правда, в последнее время в некоторых моментах иногда относится ко мне не очень адекватно, недавно мне сказал: что меня поражает – это то, что вы до сих пор учитесь. И я действительно все время учусь, потому что останавливаться и считать, что ты все познал, нельзя. Я никогда не стесняюсь попросить кого-то высказать свое мнение. Меня интересует, что обо мне и о моей работе пишут в интернете. Я читаю всю критику в форумах, блогах и очень часто вижу там что-то такое, что заставляет меня сказать себе: опа – а ведь, пожалуй, люди правы. Или если не правы, бывает, то думаю: но ведь они не знают подоплеки. А до подоплеки никому никакого дела нет. Они видят только факт. Значит, этот факт мне надо устранить. Переделать.
– Удивительно слышать про ваши увлечения форумами, особенно с учетом того, что многие вообще как огня их боятся, не дай бог прочитают в свой адрес что-нибудь резкое.
– Ну не увлекаюсь я ими, конечно. Так, читаю кое-что и иногда. Но мне очень важно знать, что народ думает. Может быть, не в том направлении я работаю. Так что да – учиться надо просто до упора. И адекватно оценивать действительность. Вот, например, Юко с Сашей заняли на чемпионате мира четвертое место.
– И кого вы при этом вините?
– Только себя. Даже если ошибку допустил спортсмен.
– Но, извините, какова ваша вина в том, что Смирнов упал на дорожке шагов? Он сто раз ее проедет и не качнется.
– Объясняю. Это была танцевальная позиция, для парников непривычная. Сделали мы такую дорожку для того, чтобы получить дополнительный уровень. И недостаточно ее отработали. Недостаточно. Надо было еще больше тренировать эту дорожку, чтобы он в "замотке", выполнив все сложные элементы, не расслабился на этом. Этого я не предусмотрела… А потом, хорошо – я его обвиню. Дальше-то что? У меня что, задача себя обелить, сказать, что вот, я, тренер четырех олимпийских чемпионов, такая крутая, а спортсмен плохой? Нет, у меня задача – подготовить пару. А пара упала на ровном месте, и все это видели. Знаете, я умею на себя смотреть со стороны. Не на всех свысока, а на себя со стороны. И сказать: да, здесь ты недоработала. А почивать на лаврах можно только на пенсии.
– У вас не бывает обид на руководство, которое, уважая вашу самокритику и понимая, что ваша мотивация в работе – это не достижение результата, а получение удовольствия от процесса, все-таки ставит задачи выиграть столько-то медалей?
– Ну, в Федерации, во-первых, меня действительно понимают, но отчитываются-то они не ходом моего процесса, им нужен результат. Как у каждой организации, как у завода, изготавливающего какие-нибудь детали: результат, оформленный в цифру, в галочку, в место. Поэтому и я их понимаю. Мне же, кстати, все эти олимпийские медали учеников ничего не дают. Кроме, может быть, самого главного - уважения людей. Я совсем недавно это начала понимать. Раньше думала: да кто я такая, тренер, по сравнению с Нобелевским лауреатом, например? Или директором крупного предприятия, известным политиком? Так, тренеришко, который учит мальчика с девочкой за руки держаться. Но сейчас я осознала, что за моей работой следят миллионы людей. Которые переживают за нас, обсуждают нас, живут нами. Вот осознание этой значимости заставляет меня быть более ответственной и тщательной в работе. Люди по-разному получают удовольствие. Кто-то от нового бриллиантового кольца, кто-то от прочитанной книги, кто-то от езды на хорошей машине – а кто-то от того, что смотрит соревнования по фигурному катанию. Вот я и есть создатель, производитель этого удовольствия под названием фигурное катание. И каждый тренер это должен осознавать.
– Здорово сказано.
– Производитель. Или, как сейчас принято говорить, продюсер. В одном лице я тренер, руководитель подготовки, психолог, распорядитель… В общем, все вместе – организатор. Я люблю русские слова. Так вот, кто является хорошим организатором – тот и является хорошим тренером.
– Из года в год вы ставите яркие, запоминающиеся программы. Насколько трудно найти какую-нибудь новую, необычную музыку, насколько часто вы идете на эксперименты?
– Иду, только предварительно поняв, какова будет реакция на мои эксперименты. Допустим, сделаю я что-то необычное – а публика не отреагирует. Потому что это будет что-то слишком непривычное или эксцентричное. Или судьи поставят не те оценки. И получится, что от моего желания уйти от той музыки, которая на слуху, спортсмены пострадают. Я тогда думаю: ну, хорошо, все напишут: ах, Москвина – экспериментатор, молодец! А что мы-то от этого эксперимента получим? Я не хочу ставить своих спортсменов в невыгодное положение по сравнению с другими. Потом, еще такой момент: публика ведь постоянно меняется. Мы работаем, стареем, а зрители приходят на трибуны все новые и новые. Так может быть для них тот же Рахманинов прозвучит свежо? Это мы к Рахманинову за 40 лет привыкли. А они-то нет!
– Вспоминаю я Юлию Обертас и Сергея Славнова и думаю: вот уж где вы экспериментировали, так экспериментировали!
– Так они же мелкие были. Я же не могла из них делать Белоусову и Протопопова, да? У Обертас и Славнова были свои интересные стороны. Которые я и развивала. Но они, к сожалению, пришли ко мне с определенным менталитетом, который мешал им до конца доверяться мне. И они ушли, когда я взяла в группу Мухортову и Транькова, чтобы организовать спарринг-партнерство, как я всегда это делала. Но Обертас и Славнов приревновали, подумали, я собираюсь их "разменять". А на самом деле они мне всегда очень нравились. У меня был азарт, когда я с ними работала. И все говорили вокруг: какая интересная пара, какие у них элементы. Они же пришли ко мне и заявили: мы чувствуем, что вы не получаете удовольствия в работе с нами. Кто же вам это сказал, думаю…
– Уговаривали остаться?
– Нет. Я же вам сказала: со всеми одна и та же договоренность. Захотели уйти – шампанское, цветы и до свидания. Здесь, правда, не было шампанского и цветов. Так, побеседовали полчаса… Но я им сразу сказала: ребята, удерживать вас не собираюсь.
– А для себя какие-то выводы сделали?
– Да нет, пожалуй. Это просто был еще один этап в том же процессе самообучения. К тому же, какие мне было делать в отношении себя выводы? Обертас и Славнов пришли ко мне сформировавшимися людьми. Что, мне надо было ругать их предыдущих тренеров, говорить, вот, они чему-то вас не так научили? Я этого никогда не делаю. Никогда вообще не сравниваю свою работу с работой предыдущих тренеров и не акцентирую в общении с учениками на этом внимание. Если только в положительную для предшественников сторону: говорю, как здорово тебя научили выполнять этот элемент.
– Не это ли как раз то, о чем вы уже сказали: образно говоря, первый тренер учит одному, второй – другому, а вы – третьему? Пятый класс, шестой, седьмой?
– Конечно, оно. Более того, скажу вам так, опять же, образно: многие тренеры, обучающие спортсмена в пятом классе, делают свою конкретную работу лучше, чем эту же работу выполнил бы тренер, к которому спортсмен переходит в седьмом классе. Поэтому, когда ко мне иногда приходят дети и просят меня с ними заниматься, я им отвечаю: знаете, вам надо пойти к начальному тренеру. Они вас научат намного лучше, чем я.
– Так и говорите?
– Так и говорю. Или, например, когда не могу взять спортсменов по другим причинам, тоже поступаю честно и не беру.
– Кого имеете в виду?
– Тотьмянину и Маринина, например. Они же ко мне три года пытались перейти. Но я их все равно сама, своими руками, отправила к Олегу Васильеву. Представьте, 2000-2001 годы. Мы работаем в Америке – Бережная и Сихарулидзе, Казакова с Дмитриевым, я. Кто бы ими занимался? У меня Олимпиада в Солт-Лейк-Сити на носу, а их надо было бы определять, куда селить, как кормить, кому возить… А сказать им: ребята, подождите, сейчас Олимпиада пройдет, и я вами займусь, я не могла. Непорядочно. И я тогда сказала Васильеву: бери их. А для себя решила: если им не понравится – вернутся. Понравится – слава богу, пусть так! Это же ребята, дети, это не средство для зарабатывания денег. Точно так же я поступила и с Мухортовой и Траньковым. Мы поработали какое-то время вместе, и я чувствую: не получается. Нет контакта. Так пусть они уйдут туда, где им будет лучше.
– Кстати, вы видели Васильева своим преемником в тренерской работе?
– Видела, и хотела, чтобы он им стал. Когда я его поздравляла с 50-летием, то так и написала: вижу тебя продолжателем дела петербургской школы фигурного катания.
– Когда ученики уходят – завершают карьеру или по другой причине, удается с ними сохранять хорошие отношения?
– Да, удается. Потому что я, помимо тренировочного процесса, еще учу их жизни. Разным жизненным приемам. Как позвонить начальству. У кого попросить это, куда пойти за тем. Как разрешать конфликты. Подталкиваю спортсменов к тому, чтобы они лучше учились. Намекаю на то, как надо себя вести в разных жизненных ситуациях.
– Но это все равно не как у Мишина, который со своими учениками в баню ходит?
– Нет, так близко я ни с кем не сближаюсь. Могу ребят пригласить к себе музыку слушать и напоить их чаем. Могу в конце сезона отпраздновать с ними в кафе какое-то мероприятие. Но близко их не приближаю. Хотя при этом, если знаю какие-то детали их личной жизни, которые требуют какого-то совета или наставления, я могу иносказательно их дать. Чтобы люди почувствовали, что я им помогаю – но в то же время не влезаю в их жизнь.
Продолжение следует.
